Вячеслав Камедин

Драйвер* сердца

рассказ

 самолюбие и воображение, как будто в первый раз. А твои прикосновения всегда были так робки и так по-мальчишески нежны. Вспомни, как ты создавал ауру таких прикосновений вокруг моего нагого тела; они были настолько легки и ароматны, что,  закрывая глаза, я ощущала что-то воздушное, облачное, невесомое. Как будто бы в эти минуты между твоими пальцами запутывались настоящие облака, обрывки утреннего тумана или морская пена, которая после отлива остается на гальке, тая и бесследно исчезая. А как ты любил меня купать! Ты капал ароматное мыло на свои ладони и скользил ими по коже так, что по всей моей плоти блуждали волны экстаза. А как осторожен ты был! Любая неловкость, которая причинила мне совсем незначительную боль, пугала тебя настолько, что ты изменялся в лице и просил прощения. Меня поражала искренность, с какой ты извинялся. И когда наступал тот самый момент, тот момент, ради которого мужчины и женщины играют свои роли, момент, который ты так умело мог отстрочить романтичной сказкой, придуманной и великолепно исполненной тобой, - я чувствовала такой сильный восторг, что плакала от счастья. Я каждый день плакала от счастья, когда обессиленный ты падал рядом на подушку, и всю ночь я ощущала тепло твой близости.

Теперь же наши отношения похожи на официальный ритуал. Ты говоришь слова, которые необходимо сказать. Так, по делу - принеси, подай. Ты ещё говоришь мне ласковые слова, но лишь по привычке, по необходимости… Твои прикосновения точно вынуждены, а брачное ложе медленно, постепенно, но уверенно превращается в стрельбище – отстрелялся и на бочок. Теперь я в ванной моюсь сама, потому что последний раз, когда я разделась и встала под душ, сделав вид, что не обратила внимания, что перед этим ты меня не поцеловал... А ты меня всегда перед этим целовал! Так вот, когда я встала под душ, ты намылил мочалку хозяйственным мылом и стал тереть по моей спине, как матрос палубу, сильно и больно. И теперь ты каждую ночь берёшь меня без всяких предварительных ритуалов, будто я не женщина, а пластмассовая кукла!

И к дочери ты стал ужасно невнимателен. Она не понимает, почему папу перестал играть с ней, ходить в парк и ласкать. Ты стал совсем другим после того, как тебе пересадили искусственное сердце. Неужели твое новое сердце настолько чёрствое, что ты больше не можешь любить нас? Неужели оно способно только перегонять кровь? Почему оно не умеет любить? Почему?  – выговаривала мне жена перед тем, как хлопнуть дверью.

Хрустальная посуда в серванте ещё долго раскачивалась,  возмущенно позвякивая. Жена, конечно, была очень взволнована и расстроена, но у неё не хватило решимости поставить в своем монологе точку пожирнее. И всё-таки… Всё-таки что-то со мной не в порядке. Я и сам замечал, что после трансплантации стал менее чувствителен и совсем не сентиментален. Чужие чувства больше не трогали меня, а ведь я никогда не был эгоистом. Я как-то охладел ко всему трогательному и сделался безразличен к любым проявлениям чувств. Но только откровенность жены заставила меня осознать, насколько серьезно всё обстоит. Да! Я стал непозволительно равнодушен.  Надо было срочно что-то делать.

Однако я не стал паниковать и отдаваться радикальной самокритике, а с холодной головой начал рассуждать, выстраивать логическую цепочку. Благо эмоциональность моя претерпела изменения, очень полезные для хладнокровного анализа. Итак, в поликлинике меня заверили, что вживленное мне искусственное сердце ничем не будет отличаться от настоящего и сохранит  все функции обычной полой мышцы, заставляющей кровообращение совершать свой непрерывный круг. Сейчас эта операция весьма несложная и дешевая. Её производит терапевт. Я еще усомнился тогда, как можно за каких-то двадцать минут всё настроить. Доктор же мне клялся, что жалоб со стороны пациентов не было, и он на дню производит до десяти таких операций. А чтобы я не волновался, дал мне номер телефона, дабы я звонил «в случае чего». В тот день была большая очередь в терапевтический кабинет, и врач производил все манипуляции второпях. И теперь я подозреваю, что из-за этой самой спешки доктор всё-таки чего-то не доделал.

Я позвонил в поликлинику.

 - Ой-ё-ё-ёй, - заверещал в трубку эскулап. – Вы уж меня милостиво простите, видимо, я не установил в программное обеспечение имплантата драйвер человечности. Знаете, конец квартала, всё такое. Начальство насилует, клиенты нервничают, я тороплюсь. Ах! как же некрасивенько-то вышло. Если бы вы знали, как мне неловко. Самые важные драйвера-то закачал, всё отладил, даже самообновляемую антивирусную защиту поставил нового поколения, а вот драйвер человечности забыл. Что же поделаешь, конец квартала. Начальство без вазелина не снисходит к нам, своим подчинённым, и по всяким пустякам нагибает. Вы, конечно, не поймите это буквально, это я фигурально так выражаюсь. Ну там фигура речи, тропы, ямбы с хореями, и всё такое. Да ещё и гипербола в придачу, но не та, у которой на графике ветви лежат в разных четвертях, а та, которая… Ну, например – «море крови, буря оваций»… Вы меня, конечно же, понимаете? Ой-ё-ё-ёй, как же я мог запамятовать загрузить драйвер человечности…

Я устал слушать словоохотливого медика.

- Когда мне можно к вам подъехать? – я беспощадно оборвал монолог доктора.

- Зачем это? – меня рассмешило искреннее недоумение в его голосе. Но я не рассмеялся.

- Как «зачем», доктор? Чтобы загрузить этот недостающий драйвер!

- Бросьте! – захохотал он в трубку. – Вы этот драйвер и сами можете поставить. У вас же есть USB-кабель от сердца?

- Ну, есть, конечно, - нерешительно согласился я. – Но сам драйвер-то где я возьму?

- Где? – Доктор сделал паузу, словно не понимал, как можно не знать таких элементарных вещей. Мне вообще показалось, что он начал сомневаться в моей психической вменяемости. – Заходите на сайт клиники и в разделе трансплантологии вы найдете всё необходимое.

- Вы думаете, у меня получиться? – недоверчиво пробубнил я.

- Да как может не получиться? Это не сложнее, чем «игрушку» поставить на жёсткий диск или кликнуть по ярлычку на панели. Следуйте инструкциям, и всё будет All Correct. Всё-таки, как не хорошенько с моей стороны-то вышло…

Врач ещё что-то говорил и говорил, забрёл в своих пространных рассуждениях о связи медицины с филологией в глухие дебри. Но я уже не слушал. Не люблю что-то устанавливать сам, и не потому, что я – лентяй. Просто боюсь сделать что-то не так, сделать какую-нибудь непоправимую ошибку. Однако нужно помириться с женой, и ради этого я готов был отважиться на такой поступок. Я повесил трубку, когда забывчивый доктор восхищался грацией гекзаметров и сравнивал их с желудочными коликами.

Заглянув в глобальную сеть, я без труда отыскал сайт поликлиники, без труда нашёл необходимое мне ПО и без труда скачал драйвер на свой компьютер… Признаться, я сильно трусил производить дальнейшие действия по отношению к моему имплантату, который, нужно сказать, сносно работал и не беспокоил. Ну и что же, что в него не введена программа человечности, а я стал безжизненно холоден? Подумаешь! А возьми сейчас начни загрузку – ни дай бог, какой перекос, и всё к чёрту отформатируется в сердце. Удаляться все настройки. И что тогда? Ужас какой!

После долгих колебаний я все же сходил и принёс кабель, по пояс разделся и с тяжёлыми мыслями принялся за дело. Взялся пальцами за левый сосок и начал тянуть его. Чёрт! Больно. Прирос однако. Эти послеоперационные смазки так быстро регенерируют ткань, что на следующий день и не заметно, искусственная конечность или же нет. Прикусив губу, я рванул посильнее и оторвал этот коричневатый выступ, бывший когда-то железой. Потекли слёзы и пошла кровь; конечно же, из прикушенной губы – грудь я предварительно и предусмотрительно, как и полагается здравомыслящему человеку, обколол специальной сывороткой, входящей в набор по эксплуатации имплантата. Открылся разъём, к которому я присоединил USB-кабель одним концом. Другой же конец вставил в порт на задней панели компьютера.

Я дрожал от страха и волнения, покрываясь густыми потока пота, когда, щёлкнув по иконке со скромным именем SETUP, смотрел на экран и видел, как бегают проценты, приближающие финал установки. Лужицу пота на полу я затем убирал пористой губкой, которой моют посуду. И испытал непередаваемое облегчение, когда увидел сообщение, что ЗАГРУЗКА ПРОШЛА УСПЕШНО. Я уже расслаблено нажимал на графическую клавишу ГОТОВО, но не тут-то было! На мониторе высветилось окно с предложением настроить вновь установленную утилиту, выбрав уровень сентиментальности. Предлагалось пять таких уровней: не функциональный; низкий; средний; высокий; и максимальный. Пришлось, скажу вам, поломать изрядно голову. Сплюнув на пол, естественно, фигурально (выражаясь языком того недоучки-коновала), выбрал максимум. ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ НОВЫЕ НАСТРОЙКИ АКТИВИРУЮТСЯ, - оповестила программа и закрылась.

Я отключил компьютер, отсоединил от себя провода. Смазал кромку соска регенеративной мазью и прилепил его на место.

Внезапно я почувствовал, что вокруг всё так чудесно, так мило и радостно. Мир залит волшебными солнечными лучами, такими теплыми и игривыми. Они так влекут тебя говорить нежные, сокровенные слова, зовут выбежать на улицу и здороваться, здороваться со всеми, всем желать здоровья. Жать каждому мужчине руку, хлопать дружески по плечу, каждой женщине сделать комплимент и прикоснуться к запястью губами. И не бояться, что все тебя примут за сумасшедшего. И хохотать, хохотать, обезумев от какого-то нового понимания мира…

«Нужно разыскать жену и рассказать ей обо всём», - подумалось мне. Пороняв всё, что было на пути, я побежал. Но тут же остановился. Меня привлёк рисунок в раскрытой детской книжке со стихами, которую утром читала дочка. Замечательный рисунок, великолепный рисунок. Такие цвета, сочные, без полутонов. Прорисовка просто нет слов... А на другой странице книги стихотворение:

Зайку бросила хозяйка,

Под дождём остался зайка.

Со скамейки слезть не мог,

Весь до ниточки промок. 

Это было как удар гантелей по затылку, будто всего окатили расплавленным оловом. Я упал на колени и разрыдался. Жизнь вмиг померкла и превратилась в темный, безжалостный мир, где царят подлость и унижение. Где калека зайка оказался отверженным и никому не нужным, где он не мог сопротивляться превратностям судьбы. Мир, где главенствует злоба и мщение, где нет места прощению и милосердию. Я задыхался слезами. Я плакал во всё горло. Хозяйка мне представлялась самой низкой, самой падшей женщиной, содержательницей притона, которой не чуждо всё самоё бесчеловечное, уродливое и грязное. Я ненавидел эту хозяйку, я призирал её, я хотел раздавить эту гадину, как всё то зло на земле, которое она воплощала собой. И всё больше и больше у меня мутился рассудок от ненависти к таким типам. И где-то в глубине я понимал, что не умею прощать, что и во мне нет того благородного семя милосердия. И когда я вдруг осознал это, я был раздавлен тем, что и я, Я ничем не лучше той хозяйки. Я не сумею подставить другую щёку. Жизнь моя не имеет того высокого, духовного значения и человеческого смысла – человечности. Муки стыда и угрызения совести сменялись невыносимой горечью жалости к героически гибнувшему беззащитному зайке, а оно - всепоглощающим чувством вины, вины перед человечеством.

Меня нашли только через сутки без сознания. В агонии, рыдая, я закатился под диван, где и потерял сознание.

Первое, что я увидел, - лицо того докторишки-советчика, по милости которого я чуть не погиб, склоненное надо мной.

- Ах, вы, ламер наш многострадальный, лузер наш отважный, хакер самопоржертвенный, - сочувственным тенорком пропел он. – Как же вы так не аккуратненько-то? С драйверочком-то осторожненько надо. Видите, что вышло. А вышло, нужно признать, без обид, по-чайнически. Мы, вона, вас уже две недели выхаживаем. Вы с вашим самодельничеством все свои имплантаты расстроили. Пришлось драйвера почек, мочевого пузыря, селезёнки менять. А печень вы и вовсе форматнули, полный, как говориться, DELETE. Эх! Хорошая печеночка была, импортная. Сейчас, к сожалению, отечественную поставили. Грубая, что уж тут скажешь, работа. Ни хорей, конечно, с ямбом. Наша она и есть наша. Но вы не переживайте. Через месяц заграничную сам для вас придержу. Обещали классный товар, с русифицированным интерфейсом ПО, со всякими примочками, безкабельным Bluetooth-подключением, все дела… Даром не контрабандный левак! Ногу вот левую, тоже полностью пришлось заменить. Правда на более волосатую, но программу роста волос можно будет скорректировать попозже…  Так что вы своими, простите меня, лузерскими заморочками натворили делов…

Стоявшая рядом с доктором симпатичная рыженькая медсестра язвительно добавила:

- У вас невероятный талант. Только очень одаренный человек может наделать ошибок там, где даже маленький ребенок ошибиться не способен.

Я слушал медицинских работников вполуха, с неохотой, и думал: смогу ли я, как раньше, любить и дарить нежные чувства жене и дочери?

- Сможете, - ответил на мои мысли терапевт.

Я удивлённо, с открытым ртом глядел на него. Каким образом?..

- Ухфп! Простите, - смутился он. И я увидел, как он ближе наклонился ко мне, и ощутил, как его левая ладонь легла на мой лоб, а правая рука что-то с усилием вынимает из него. Показался штекер с отходящим от него проводом.

- Понимаете, - врач внезапно стал очень серьезным, и даже заговорил практически нормальным языком, без всяких своих штучек,  - необходимо было кое-что поправить у вас в центральном блоке, отвечающем за психомоторику. Знаете, нервишки у вас того, малость расшалились. Я только чуточку психику скорректировал, и больше ничего.  А любить вы будете. Любовь, знаете, самое светлое и самое трудоёмкое для цифровой обработки чувство. Поэтому флэш-карты с настройками на любовь так дорого и стоят на рынке медицинского оборудования. Так что, попытайтесь сохранить это чувство, самое дорогое, что есть в прайс-листе поставщиков программного обеспечения. Любите и будьте счастливы!

14. марта. 2008 года.

.