olqatua@mail.ru

Очищение

Добрый человек

Прорыв

Обыкновенный ад

Книга

Мы создадим свой рай

Судьба

Искупил и прощен

Идеальный муж

Атлантида та самая

Жить по-новому

Пятнадцатый Дед Мороз

Реквием

E-mail:

olqatua@mail.ru 

 Ольга Конева

ОЧИЩЕНИЕ

Кошмар и ужасы начались в полдень. На пол упало блюдце и разбилось.
- Быть беде, - гаркнул попугай и вывалился из клетки.
С чудовищным грохотом сорвалась со стены полка с посудой и тоже очутилась на полу.
- Страшный день, - попугай приподнял разбитую голову.
- Обычный, - я вытащил попугая из-под обломков побитой посуды и положил безжизненное тельце на ладонь.
- Я умру, - трагически заключил тот и затянул глаза пленкой.
- Не раскисай, - приободрил я попугая, искренне надеясь, что он не доживет до завтрашнего утра. Сам-то я знал наверняка - это конец.
Глядя на издыхающего попугая, я заметил, что подумал вдруг о себе в прошедшем времени: "Он жил, будто бы и не жил". И сразу же увидел как бы со стороны, как рухнул потолок, погребая под собой меня и все, что до этого момента было моим.
- Я же тебя предупреждал, - попугай на ладони встрепенулся.
- Жив, что ли? - удивился я.
- Да куда уж там, - непонятно почему обозлился попугай.
- Да ты не сердись, - примирительно похлопал я попугая пальцем по плечу.
- Разговорчики в строю, - зычный окрик возле уха прервал нашу беседу.
Я решил, что ослышался, но, оглядевшись, с удивлением отметил, что действительно стою в строю.
- Птицу отпустить.
Я извинился перед попугаем и спустил птаху к ногам.
- Господи, - заверещал попугай, - теперь меня еще и затопчут.
- Не имеют права, - пообещал я, сильно сомневаясь в собственных словах.
Я глянул под ноги и с трудом разглядел маленькую серую мышь.
- Перед Богом все равны,- сказала серьезно та и вздрогнула.
- Петров, приготовиться Самосу Пети Хиб Тыну Дын-хыновичу.
Мужчина, стоящий слева, громко выдохнул воздух и вышел из строя. Он печально огляделся и жалобно сказал:
- Прощайте, братки.
- Приготовиться Самосу Пети Хиб Тыну Дын-хыновичу.
- Кто это? - я пробежал глазами по толпе незнакомых людей.
- Кто - кто, - услышал я снизу недовольный голос попугая, - это я.
- Ты? - улыбнулся я.
- Я! - попугай гордо выпятил грудь, - а много ли ты обо мне знаешь? Ты и книжки-то про попугаев ни одной не прочитал. Это у тебя я был Рома да Ромка, а дома меня звали уважительно и только полным именем.
- Самосу Пети...
- Ну, я пошел, - не стал дожидаться конца своего имени попугай и горько добавил: - не знаю, свидимся ли.
Он тряхнул головой и смахнул скупую мужскую слезу.
- Прости друг, - крикнул я ему вдогонку, сам еле сдерживаясь. Но через секунду уже забыл о своем друге, поскольку начал серьезно опасаться за свою собственную судьбу.
Божий суд совсем не походил на собеседование при приеме в элитный детский садик. За массивной небесной дверью происходили вещи, неподвластные человеческому разуму. Тем не менее, когда двери открывались, с огромным трудом все же можно было разглядеть стены просторного зала, высокие кресла и фигуры, отчасти напоминающие святых с икон.
Мысленно попрощавшись с отсутствующими близкими, я подошел к двери, взялся за ручку и приготовился войти. Но прежде чем я успел сделать шаг, из двери выглянуло бородатое лицо и сказало:
- На сегодня прием закончен.
- А как же мы? - загудела толпа сзади.
- Ничего не знаю, - бородач хлопнул дверью, не оставив ни малейшей надежды.
- Везде одно и тоже, даже тут очереди, - буркнул кто-то из толпы.
- А я рад. Кто знает, как они там судят, будь моя воля, я бы вообще не стал участвовать в подобном мероприятии.
Я взглянул на говорившего. Это был огромный детина с наколками по самую шею. Содрогнувшись от вида соседа, я невольно выругал представителей Божьего Суда за то, что те не продумали чисто светскую часть своего собрания. Почему я, совершенно нормальный человек, должен был маяться в ожидании Суда вместе с уголовниками и умалишенными типа того мужика, который стоял, прислонившись к косяку, и бормотал себе под нос разные угрозы то в адрес правительства, то себе, то самому Господу Богу. Я отделился от основной толпы и стал наблюдать за происходящим.
На самом деле нас, бедолаг, не попавших на Суд, оказалось не так уж много, как могло показаться вначале. Я, уголовник в наколках, сумасшедший у косяка, старая тетка со злым, исстрадавшимся лицом, ожесточенно вертевшая в руках пустую сетку, двое влюбленных студентов, похожих друг на друга, и неопрятная женщина непонятного возраста. Под глазом у женщины был фонарь, отчего та имела еще более отталкивающий вид.
- Ну и компания у нас, - гикнул громила, - можно подумать, что всех нас на одной помойке подобрали.
- Выбирайте выражения, - отозвалась тетка с сеткой.
- Ну, вот вы, - сразу среагировал детина, у которого на костяшках пальцев было выколото имя "Стас", - как сюда попали?
Женщина беспомощно огляделась, ища поддержки у остальных. Однако не нашла. Все с интересом уставились на тетку, готовые слушать.
- Да я и сама толком не знаю, - пожала плечами та. - А, - вдруг вспомнила она, и все пережитое хлынуло из нее потоком.
Матильда Сергеевна, или просто тетка Мотя, жила со своим мужем на две мизерные пенсии. Старик болел и почти уже не вставал с постели. Дети разлетелись, изредка писали, еще реже звонили, а приезжали вообще иногда. Этот день у тетки Моти не заладился с самого утра. Проснулись с дедом поздно, прозевали мусорную машину. Решили позавтракать кашкой, опрокинули банку с молоком. В туалете сгорела лампочка. У соседей прорвало трубу, всему дому отключили воду. Надела тетка Мотя свое старенькое пальто, взяла сетку и пошла в магазин. По дороге ее облил грязью из лужи лихач на "мерседесе". Столкнули с тротуара ребятишки, мчавшиеся на роликах. Обругали ремонтники, когда она завязла в еще дымящемся асфальте. Но предел терпению настал, когда она увидела на ценнике на молоко вместо десяти рублей пятнадцать. Сунулась в карман, а там и кошелька нет.
- Беспредел! - закричала тетка Мотя, потрясая над головой пустой сеткой. - Беспредел… 
- Сердце вдруг так схватило, будто рукой. И вдруг смотрю, а я тут, - заключила старушка, внимательно разглядывая дырку в сетке.
Сзади послышались всхлипы, я обернулся и увидел женщину с фингалом, которая кулаком размазывала слезы по лицу.
- Жалко, - сказала она, - как жалко тетеньку.
- Ничего, - отозвался бормотун у двери, - теперь отмаялась.
- Дедушку жалко, - расстроилась студентка, еле сдерживая слезы. Студент прижал подружку к себе и поцеловал в лоб.
- Дедушку оставлять нельзя, - почесал затылок Стас, - надо дедушку спасать.
Компания переглянулась. Навряд ли кто-то из нас мог помочь старичку.
- А у меня дочка в интернате осталась. Я ее по субботам домой забираю, она у меня хворенькая, ум детский, а самой уже двадцать лет. Красивая такая, волосенки длинные, шелковистые. Глазки голубенькие. - Женщина с синяком опять всхлипнула.
Я вгляделся в лицо женщины, и мне уже не показалось, что оно безобразно. Наоборот, чуть распухший и покрасневший от слез нос представился мне прямым и тонким. Заплывший глаз не был так возмутительно синь, как раньше, а волосы не настолько спутаны.
Я подошел к женщине и обнял ее за плечи.
- Девочку с матерью тоже нельзя разлучать.
- Логично, - согласился Стас.
- Зачем девочке такая мать? - стоящий у двери мужик хмыкнул.
- А ну, замолкни! - замахнулся Стас на язву.
- Я и сама об этом думала, - всхлипнула женщина, - я пробовала не брать ее на выходные, думала, она забудет меня, перестанет скучать. Ум детский, а тоска в глазах взрослая. Не осмелилась я ее бросить. Обе мы убогие. Видимо, судьба наша такая.
- Так бросила же, - ехидно пробурчал мужик у двери.
--- Не знаю, как это получилось, - заплакала женщина, - я своей Верочке обещала, что никогда ее не брошу.
Студентка опять всхлипнула:
- Верочку жалко.
Стас громко вздохнул, почесал затылок и принялся за студентов.
- Ну, молодежь, а вы чем перед жизнью провинились? За что она вас за борт выкинула?
Студент расстегнул рукав и обнажил сгиб локтя, на котором красовались сине-зелено-фиолетовые подтеки.
- Наркотики. Уход от реальности и невозможность восприятия действительности во всех ее проявлениях.
- Грамотные, значит. А родители? - ужаснулась Верочкина мать.
- Жалко родителей, - всхлипнула девушка.
- А у меня никого нет, - радостно сказал я, - был попугай, так его уже осудили либо на Райскую жизнь, либо еще куда. Только он и был мне настоящей родней.
- Что ж ты, из пробирки, что ли, получился? - подковырнул меня мужик у двери.
- Зачем, как все, только родители меня быстренько в детский дом сдали.
- И что же, у тебя даже женщины не было? Я отрицательно качнул головой.
- Ну, ты даешь! - изумился Стас.
Я поднял штанину на левой ноге и обнажил протез:
- Кому я такой нужен? А теперь и вовсе, на меня ведь потолок упал. То есть обвалился.
Женщина с синяком ласково посмотрела на меня одним глазом, потрепала меня по волосам и нежно сказала:
- Глупенький. Какой же ты глупенький.
- Ну, а ты? - подал опять голос мужик у двери.
- Я? - почему-то испугался Стас.
- Ты за что здесь?
- Ни за что, - начал упираться бугай.
- Да что ты говоришь, - ехидно заметил мужик, - все за дело, а ты ни за что?
- По ошибке я, - Стас повернулся к нам, стараясь каждому заглянуть в глаза.
- За другого, значит, страдаешь? - не унимался мужик.
- Да, - Стас опустил глаза, - а вы откуда знаете?
- Отстаньте от него, - совершенно неожиданно встряла в разговор тетка Мотя, - не хочет он про себя рассказывать, значит, не мордуйте его.
Стас обнял тетку Мотю и поцеловал ее в сморщенную щеку.
- Тогда я скажу, - мужик, наконец, отлип от косяка, подошел вплотную к Стасу, запустил в его правый карман руку и вытащил старый, истрепанный кошелек. Мы молча переглянулись и с недоумением уставились на Стаса.
- Мой, - упавшим голосом сказала Мотя, и ноги ее подкосились.
Всем вдруг стало стыдно, никто не мог вымолвить ни слова. Стыдно за Стаса, стыдно за себя и за правительство, толкающее таких вот бугаев обворовывать маленьких старушек, идущих за молоком. Кому, как не нам, были понятны причины, по которым мы все тут собрались. И все мы были представителями нашей страны. Народом, измученным бездумными экспериментами бездарного, неспособного на созидание правительства, которое превратило нас в наркоманов, калек, уголовников и социально несостоявшихся граждан своего государства.
- Разговорчики в строю, - услышал я вдруг знакомый голос, кивнул женщине с синяком и встал рядом с ней, крепко взяв ее за руку. - Индивидуального собеседования не будет. ОН выйдет сам.
С бьющимся сердцем я ждал, когда появится ОН САМ. Но вместо НЕГО опять появился мужик, так долго стоявший у косяка.
- Еще раз здравствуйте, - сказал ОН и оглядел наш небольшой строй.
- Вы, - указал Он глазами на Матильду Сергеевну, - возвращайтесь домой, вас ждет муж.
Матильда Сергеевна радостно огляделась, но тут же сникла. Она взяла за руку женщину с синяком и сказала:
- Ее ждет дочь, а можно и ей со мной?
- Пока речь идет только о вас, - строго сказал ОН.
- Я без нее не вернусь, - вежливо, но настойчиво отозвалась Матильда Сергеевна.
- Хорошо, - нехотя кивнул ОН и зачем-то порылся в кармане.
Мама Верочки радостно улыбнулась и вдруг помрачнела:
- Дети, - она указала на влюбленную парочку, - я как мать не могу оставить их здесь.
- Эти дети - наркоманы, отбросы общества, - напомнил ОН.
- Это дети, которых ждут дома родители, - строго возразила мама Веры, наверное, забыв, с кем спорит.
- Хорошо. Согласен, - опять уступил ОН, хотя по ЕГО лицу было видно, как ОН недоволен.
Студенты, которые все это время стояли поодаль, облегченно вздохнули и поцеловались.
- А вот этот человек с протезом, у него ведь даже женщины не было, - сказала вдруг студентка. - А единственное, ради чего стоит жить - это любовь. А он не любил, значит, еще не жил, и вот уже умер.
Я покраснел, и слабая надежда забрезжила в конце мрачного тоннеля, называемого ТОТ СВЕТ.
ОН покачал головой: "мол, что мне с вами делать" и хитро прищурился.
- Ладно, уж, - разрешил ОН, - только нос высоко не задирайте.
Я шумно вздохнул. Значит еще все впереди.
- А я?
Мы обернулись и вдруг вспомнили о Стасе, который с горечью смотрел на происходящее, понимая, что его не ждет ничего хорошего.
- А кто за тебя попросит? - ОН обвел нас взглядом. Стас вжал голову в плечи, а мы стыдливо потупились.
- Я вступлюсь за него, - сказала Матильда Сергеевна.
- Он украл у вас кошелек, из-за этого вы здесь, - напомнил ОН женщине.
- Я помню, но я не держу зла, я его прощаю.
Стас поднял голову и надежда, такая знакомая нам всем, отразилась в его глазах.
- Я не буду больше. Никогда.
- Конечно, не будешь, - был ответ. 
На прощанье мы подали друг другу руки. Уходя, Стас заглянул в ЕГО глаза и, лукаво прищурившись, спросил:
- А может и ВЫ с нами?
- Ну, уж нет, - засмеялся ОН, - каждому своё. 
На том и простились. 

* * *
- Надо будет сделать ремонт, - сказал я попугаю, тоскливо разглядывая желтый потолок.
- Рома хочет есть, - ответил попугай, глубоко игнорируя разговор о ремонте.
- Иду, - я накинул куртку, пересчитал копейки и отправился в магазин.
У магазина неопрятная женщина просила милостыню. Я внимательно вгляделся в лицо женщины и вдруг узнал ее:
- Верочкина мама! - окликнул я женщину.
Та внимательно посмотрела на меня одним глазом и радостно заключила:
- Детдомовский.
- Как дела? - я пожал протянутую руку.
- Верочке на гостинчик собираю.
- Это от меня, - я протянул рубль.
- Господи, - послышалось недовольное сзади, - встали на самом проходе.
Я глянул через плечо и увидел старушку с сеткой.
- А, - радостно сказала та, увидев нас, - это вы, молодцы. Вот, за молочком пришла, - хитро улыбнулась она. - Старику моему полегчало, блинчиков попросил.
В магазине крупный детина чуть не сбил нас с ног. Он протянул Матильде Сергеевне кошелек и сказал:
- У вас выпало.
Это был Стас. Все так обрадовались встрече, будто не видели друг друга целую вечность. А может, так оно и было. Я купил на последние деньги печенье, чай и пригласил всех к себе.
- Молодых не хватает, - сказала Матильда Сергеевна, когда мы подошли к подъезду моего дома.
- Да вон они ругаются, - засмеялась Верочкина мама, указывая на парочку молодых людей, похожих друг на друга, как две капли воды.
- А мы с Димой спорим, в каком подъезде вы живете, - смутилась девушка.
За большим обеденным столом, доставшимся мне от прежней жилички, мы пили чай и говорили о нас, о том, что каждый пережил здесь и там. Теперь мы радовались каждой прожитой минуте на Земле, но и больше не страшились очутиться на Небе, понимая, что наше пребывание в этом мире не наказание, а дар, получаемый нами нередко авансом.
Вечером, когда пришло время прощаться, мы дали слово никогда не забывать друг друга и чудо, которое произошло в Божественном Поднебесье. Расставаясь и думая о вечной жизни, каждый из нас искренне благодарил судьбу за то, что она приоткрыла нам тайну, которая называется БОЖИЙ СУД.

Ольга Конева