Вступление.

       В этот день у меня была встреча с гражданином Бомарше, который любезно согласился побеседовать со мной. Он недавно поставил свою новую пьесу «Преступная мать» - продолжение «Женитьбы Фигаро». Увы, критика приняла это произведение более чем прохладно, многие назвали ее скучным нравоучением, с которым автор опоздал на добрые два десятка лет. Лично мне пьеса просто понравилась, а актуальна она или нет, не мне решать. У меня самой никогда не было дружеских отношений с критиками, поэтому на их мнение я решила особого внимания не обращать. Что поделаешь, работа у них такая - все ругать. -- Что произошло, Дорина? - задала новый вопрос госпожа.

       -- Ты чем-то расстроена? - спросил я. - За весь вечер ты не проронила ни слова.

Это тоже было странным, обычно Дорина болтала без умолку, снабжая Мадлен новыми сплетнями.

       -- Это из-за моей кузины, - сказала Дорина, вздохнув, - у нее сейчас большие трудности.

       -- Какие? - заинтересовалась Мадлен. - Расскажи!

       Дорина упираться не стала, наоборот, она была очень довольна, что ей дали возможность выговориться.

       -- Моя кузина Сюзанна служит у графа Альмавива, вернее, у его жены. Они десять лет назад купили поместье во Франции. Зачем они это сделали, я не знаю.               Сами они родом из Испании. Сюзанна хочет выйти замуж, но граф, поставил ей условие: или она отдается ему, или он лишает ее приданого.

       -- Какая свинья этот граф! - возмутилась Ренар. - А его жена знает?

       -- Он скрывает от жены свои любовные интрижки, но Сюзанна рассказала ей о его планах и попросила совета, - ответила Дорина.

       -- И что они решили? - поинтересовался я.

       -- Пока что ничего, - вздохнула Дорина.

       -- А приданое большое? - спросила Мадлен.

       -- Кажется, несколько сотен ливров, - сказала служанка.

       -- Действительно, ваша кузина в весьма затруднительной ситуации, - согласилась Мадлен.

       -- А графиня, она не может обеспечить свою камеристку приданым? - спросил я.

       -- Увы, нет, когда графиня выходила замуж, она не располагала большими средствами, и сейчас она целиком зависит от мужа, - пояснила Дорина. - Вот если бы он вдруг умер… но это вряд ли. Граф еще не совсем старый и, к сожалению, находится в добром здравии.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина, все думали, как же помочь девушке, которую шантажировал хозяин.

       -- Все! - выпалила Мадлен. - Я поеду к графу и скажу все, что о нем думаю прямо у него дома и при всех слугах! Я напишу во все газеты, все будут обсуждать эту историю! Я добьюсь его отлучения от церкви! Римский папа мне в этом не откажет!

       -- Все это хорошо, госпожа, - улыбнулась Дорина. - Но тогда граф точно не даст Сюзанне приданного.

       -- Ох, ладно, я возмещу эти убытки, - решила Мадлен. - Пойми, Дорина, я не хочу, чтобы ты колола меня булавками. Если я не разберусь с графом, ты будешь постоянно думать об этой истории, а я буду вся исколотая! Я еду к графу немедленно!

       -- Мадлен, любимая, уже половина восьмого, - напомнил я. - А чтобы добраться до усадьбы Альмавива нужно проехать через весь наш город, а потом еще несколько миль…

       -- Ничего страшного, - перебила меня Ренар. - Я готова.

       Мне пришлось ехать с Мадлен, я не мог бросить ее одну. С нами увязался мой пес Герцог, который не мог бросить нас.

       К особняку графа мы добрались примерно к одиннадцати. Мадлен все еще была настроена очень решительно. Она шла, опираясь на мою руку, и повторяла речь, которую скажет графу. Эта тирада поразила меня, удивительно, где Мадлен таких слов набралась? Я представил, какими идиотами и нахалами будем мы выглядеть, ворвавшись среди ночи в чужой дом, и тяжко вздохнул.

       Путь наш пролегал через парк, который выглядел мрачным и зловещим. Чтобы сократить наш путь мы решили пройти не через ворота, а через лазейку, о которой нам рассказала Дорина. В темном парке доблести у Мадлен поубавилось, она задрожала и прижалась ко мне. Не знаю, чего она больше боялась, темноты или, семенящего рядом, пса Герцога.

       Вдруг Герцог уселся посреди аллеи и завыл.

       -- Господи! - перепугалась Мадлен. - Что это с ним? Он заболел?

       -- Не знаю, - пробормотал я.

       Пес вскочил и рванул куда-то в сторону. После коротких раздумий мы с Мадлен побежали за ним. Вскоре мы увидели толпу людей, которые явно были чем-то взволнованы. Даже в свете тусклых парковых фонарей можно было прочесть испуг на их лицах.

       -- Что случилось? - спросила Мадлен.

       -- Убийство, - ответил кто-то мрачно. - Граф Альмавива убит.

       Ее жених Фигаро, был погружен в свои мысли. Он старательно, что-то обдумывал, казалось, его занимал какой-то более важный вопрос, чем смерть графа.

       Человек рядом с ним, доктор Бартоло, маленький приземистый старичок, смотрел на свершившееся с каким-то безразличием. Конечно, смерть для врача привычное дело, но все же убийство и смерь от болезни имеют кое-какие различия.

       Учитель музыки Базиль, как мне показалось, старался сдержать хитрую улыбку.        Я решил, что это мне померещилось.

       Дочка садовника Фаншетта, миленькая девочка лет тринадцати, была очень напугана. Она подобно фарфоровой статуэтке застыла на месте, молитвенно сложив руки.

       Паж Керубино, долговязый пятнадцатилетний юноша, дрожал как осиновый лист. Казалось, что он потеряет сознание. Черты лица пажа были искажены ужасом, он то и дело испугано озирался по сторонам.

       Из всех присутствующих только графиня приняла близко к сердцу смерть мужа, и если она притворялась, то ее актерскому искусству можно позавидовать. Чтобы изобразить подобное горе, надо было долго тренироваться. Изучая публику, я заметил, что из кармана сюртука Керубино торчит рукоятка ножа.

       -- Что у вас в кармане, юноша!? - спросил я громко.

       Все удивленно уставились на меня, потом перевели взгляды на перепуганного парня. Он опустил дрожащую руку в карман и достал нож с коротким узким лезвием, которое было в крови. На какое-то время воцарилась тишина.

       -- Это не мое! - закричал юноша. - Это не мое! Я не знаю, как это сюда попало!

       -- Это не он! - воскликнула Фаншетта. - Это же…

Она попыталась схватить нож, но Фигаро взял ее за руку.

       -- Фаншетта, прошу тебя, успокойся, - сказал он строго.

Девочка сдалась и отступила.

       -- Все равно он не виноват, - пробормотала она.

       -- С этим должна разобраться полиция, - сказал я. - В их обязанности входит заниматься подобными вещами.

       Собравшиеся согласились со мной.

       -- Сюзанна, было бы лучше, если бы ты уложила графиню спать, - сказал ей Фигаро. - Не хватало еще, чтобы полиция приставала к госпоже со своими дурацкими вопросами.

       Девушка кивнула. Графиня была так потрясена, что уже перестала замечать, что твориться кругом. Она не обратила никакого внимания на Керубино с ножом, ее мысли уже были где-то далеко. Женщина смотрела куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

       -- Мадам, вам лучше отдохнуть, - ласково сказала Сюзанна, осторожно беря госпожу под руку. - Сейчас я вас отведу в дом.

       -- Полиция приехала! - закричал кто-то из слуг.

       Я воспринял эту новость как сигнал к отступлению и начал медленно двигаться к выходу, увлекая за собой Мадлен. Как ни странно, она не упиралась. Мне удалось объяснить красотке, что встреча с полицией в данный момент нам нежелательна. Несмотря на все старания, мы не успели вовремя исчезнуть.

       -- И вы тут! - раздался противный голос. - Как мне это надоело!

Перед нами вырос Стервози.

       -- Мадам, я всегда рад вас видеть, - поклонился он Мадлен, а мне бросил. -        Опять ты, дохляк? Мне твоя рожа осточертела! Как только у меня появляется дело, ты обязательно откуда-то вылезаешь.

       Стервози кинулся на меня с кулаками, но рычание Герцога остановило его.

       -- Твоя псина мне тоже надоела! - прошипел страж закона.

       -- Я уже ухожу, мсье, - успокоил я его. - Всего доброго.

       -- Смотри мне, - Стервози погрозил кулаком. - Чувствую, ты неспроста в этом парке. Кто знает, может, ты сообщник убийцы. Я с тобой разделаюсь!

       -- Жду с нетерпением, - весело ответил я. - Разрешите откланяться.

       Стервози разрешил, добавив мне вслед несколько проклятий.

       -- Почему вас Стервози не любит? - спросила меня Ренар.

       Я пожал плечами. «Не любит» - было слишком мягко сказано.

       Как я и предполагал, паж Керубино был арестован по подозрению в убийстве. По иронии судьбы это дело поручили мне. Мне предстояло решить виновен паж или нет. Факты были против Керубино, окровавленный нож также не свидетельствовал в его пользу. Мне пришлось бы признать пажа виновным, но Фигаро, первый камердинер покойного графа и домоправитель, изменил ход событий. За день перед судом, этот человек пришел ко мне, чтобы узнать, как продвигается дело.

       -- Вы, наверное, считаете бедного пажа Керубино убийцей? - прямо с порога спросил он меня.

       -- Пока делать выводы рановато, - ответил я, - но причины так считать у меня есть. Я слышал, он был влюблен в жену графа. Влюбленные иногда способны на подобные поступки, к тому же граф хотел его отослать из своего имения на родину, где Керубино должен был поступить на службу в армию. А кто согласится поменять уютный особняк на казарму? Нож в кармане тоже говорит против вашего друга.

Парень усмехнулся.

       -- Вы опытный судья-сыщик, и вам не кажется странным, что он сунул орудие убийства себе в карман? Ведь он мог его забросить куда-нибудь подальше или оставить на трупе.

       -- Я думал об этом, - ответил я. - Вы хотите сказать, что ему подбросили нож? Что ж, вполне логично, каждый в толпе мог проделать это.

       -- Вот именно, - добавил Фигаро.

       -- Но, как известно, - продолжал я. - Ваш друг не отличался знатными умственными способностями, он мог совершить необдуманное убийство, а потом «с большого ума» сунуть нож в карман.

       -- Тоже верно, - согласился гость. - Но у меня есть другие новости, думаю, вас они заинтересуют.

       -- Выкладывайте, - вздохнул я.

       -- Рана в теле графа была глубокой и широкой, - сказал Фигаро. - А у пажа нашли нож с узким и небольшим лезвием, которым вряд ли можно было нанести этот удар.        Я молчу о физической силе подозреваемого, которая оставляет желать лучшего.        Суд состоялся на следующий день, так что заявление мсье Фигаро оказалось как раз кстати. Керубино был похож на ребенка, которого поставили в угол за плохое поведение. На вопросы он отвечал с неохотой и односложно, испугано глядя на собравшихся исподлобья. Избалованный и изнеженный юноша толком не понимал смысл происходящего. Но своим поведением паж все же смог вызвать жалость и сострадание. Лично мне он не понравился, я никогда не уважал подобных молодых людей. Пятнадцать лет! А он еще ребенок! В его годы я уже содержал брата и сестру. Конечно, мой доход был невелик, но я сумел приспособиться к жизни.

В зале я заметил графиню, ее камеристку Сюзанну и Фигаро. Рядом с ними сидела Фаншетта, которая больше остальных переживала за судьбу пажа.

Я выслушал речь прокурора, который умело выставил перепуганного Керубино «отъявленным юным злодеем», и заставил даже меня почти поверить в это. Старый крыс отлично знал свое дело. Этот человек был моим противником, когда я вел мое первое адвокатское дело. Конечно, я ему проиграл, но все же потом взял реванш.

После выступления прокурора речь адвоката выглядела очень бледно, и только когда он перешел к данным, полученным от Фигаро, в зале суда началось оживление. Прокурор попытался возражать, но я не без радости отклонил его протест.

       В итоге мне ничего не оставалось, как вынести оправдательный приговор.

Когда суд закончился, Мадлен де Ренар, которая тоже присутствовала на заседании, бросилась мне на шею. Я едва устоял на ногах. Люди удивленно уставились на нас. Какая-то старушка проворчала:

       -- Ну и судья! Срамота!

       -- Ох! Макс! Вам так идет судейская мантия! - воскликнула Мадлен на весь зал. -        Подумать только, какие сюрпризы преподносит нам жизнь! Раньше вы были маленьким никчемным студентишкой, над которым все смеялись. Удивляюсь, как я могла полюбить вас! А теперь вы судья! Вы носите судейскую мантию и решаете судьбы людей! Сейчас я могу гордиться вами! Даже мой дядя с восхищением отзывается о вас, а ведь раньше он считал вас голодранцем.

Мадлен поцеловала меня в губы.

       -- Что ж вы теперь делать будете? - спросила она меня. - Ведь это преступление осталось нераскрытым.

       -- Буду искать настоящего убийцу, - ответил я.

       Эта идея получила одобрение. Мадлен, как обычно, решила помогать мне в расследовании.

       Мы отправились в имение Альмавива. Нас встретила Сюзанна. Эту веселую игривую девушку можно было смело назвать олицетворением радости. Мы вошли в просторную комнату. Графиня выглядела больной и усталой. Черное траурное платье подчеркивало бледность ее лица. В этом наряде эта печальная дама была похожа на античную музу трагедии. Волосы графини были собраны на затылке без каких-либо украшений. Но эта простая прическа шла ей больше, чем другим женщинам самые модные творения парикмахерского искусства.

       -- Вы собираетесь расследовать убийство моего мужа? - спросила она, одарив нас той улыбкой, которой аристократы одаривают послушных слуг. - Я весьма вам благодарна… Ох, это убийство чуть не лишило меня рассудка! В тот вечер я была на грани безумия! Вы помните?

       -- Мсье судья хотел бы задать вам несколько вопросов, мадам, - шепнула ей камеристка. - От ваших ответов может зависеть исход расследования.

       -- Да, да, конечно, - кивнула графиня. - Я вас слушаю.

       -- Опишите, пожалуйста, тот вечер, - попросил я. - Понимаю, вам тяжело вспоминать, но…

       -- Не беспокойтесь, - оборвала меня графиня. - Надеюсь, что рассказанное мною поможет вам, но сохраните ли вы это в тайне…

       -- Ох, мадам! - воскликнула Сюзанна. - Этому человеку можно доверять. О его порядочности ходят легенды, к тому же Фигаро дал ему хорошую характеристику.

       -- Ну, если так, - заулыбалась графиня. - Я вам расскажу очень интересную историю. Дело в том, что Сюзанна и Фигаро решили пожениться, а мой покойный муж захотел сделать Сюзанну своей любовницей, в противном случае, он обещал лишить ее приданного… В тот вечер перед убийством состоялся праздник в честь помолвки Сюзанны и Фигаро… Мой муж велел Сюзанне выйти в парк. Но моя верная камеристка -- Примерно в одиннадцать, - ответила графиня. - Ума не приложу, кому понадобилось убивать моего мужа!

       -- Увы, мадам, как это не прискорбно, им может оказаться кто-то из ваших знакомых, - мрачно ответил я.

       Графиня ахнула.

       -- Не пугайте мою госпожу! - строго, но не без иронии сказала Сюзанна.

       -- Простите, мадам, - извинился я. - Кстати, мадмуазель, а где были вы в тот вечер?

       -- Я передала графу записку, в которой назначила ему свидание у беседки в углу парка, - бойко ответила девушка. - Конечно, граф ничего не заподозрил… В условленное время госпожа отправилась на свидание… Я шла за госпожой, которая должна была заменить меня на этом свидании. Я намеренно чуть отставала от нее, но из виду не упускала. На какой-то момент мадам скрылась за деревьями парка… потом я услышала ее крик и прибежала.

       -- Примерно сколько времени вы не видели вашу госпожу? - спросил я.

       -- Почти минуту, - подумав, ответила Сюзанна.

       -- Как я понимаю, вам хотелось посмотреть, как граф будет соблазнять собственную жену? - спросила Мадлен.

Сюзанна, хихикнув, кивнула. Но она тут же поняла, что веселье неуместно и скорчила серьезную мину.

       -- Если бы я знала, что все так закончиться! - вздохнула графиня.

       -- Вы не могли предвидеть, - успокоила ее Мадлен. - Вы же не ведьма. К тому же, если уж кто-то вздумал кого-то убить, он бы это все равно сделал. Так ведь, Макс?

       Я был с ней согласен.

       -- Мне очень тяжело без него, - вздохнула графиня. - Тогда я хотела вернуть его любовь, я готова была пожертвовать всем ради этого… А теперь он мертв!.. Сейчас я храню часы моего мужа в память о нем.

       Графиня показала мне небольшие золотые часы очень тонкой ювелирной работы.

       -- Эти часы были с ним в последние мгновения его жизни! - сказала она.

       Я попросил у графини разрешения взглянуть на них поближе, она согласилась. Я внимательно осмотрел часы. Какое-то время я молча изучал циферблат.

       -- Что вы там увидели? - спросила меня Мадлен.

       -- Часы спешат, - ответил я.

       Я сравнил время на часах графа с настенными часами.

       -- Они спешат на полчаса! - воскликнула Сюзанна.

       Веселость куда-то исчезла с личика камеристки. Она вопросительно уставилась на свою госпожу, которая пожала плечами:

       -- Они, наверное, сломались, - сказала она неуверенно.

       -- Мадам, я могу взять у вас эти часы на три дня? - попросил я. - Это очень важно.

       -- Если вам это поможет найти убийцу, - удивленно произнесла графиня, - то я согласна… Только берегите их, они очень ценны для меня.

       Я поблагодарил графиню за доверие.

       -- Уважаемые дамы, не могли бы вы показать мне путь, по которому вы шли на свидание? - попросил я.

       Дамы переглянулись.

       -- Конечно, - согласилась графиня. - Если это важно.

       -- Мсье судья и его милая спутница будут искать улики, - иронично пояснила Сюзанна.

       -- А что это? - спросила графиня, которая была не такая всезнайка, как ее камеристка.

       -- Ну, пуговицы, следы, перья и прочую гадость, - пояснила Мадлен. - А по ним легко найти преступника!

       -- Вряд ли у вас что-то получиться, - вздохнула Сюзанна, - Антонио и Фаншетта давно прибрали парковые дорожки. Лучше сразу их спросить, может, они нашли что-то. Антонио спрашивать бесполезно, он всегда пьян, а Фаншетта толковая девочка, она могла что-то заметить.

       Я собирался осмотреть путь дам совсем с иной целью, но спорить с ними не стал. К тому же беседа с Антонио и Фаншеттой была бы кстати. Мы прогулялись по дорожке туда-сюда. Герцог скакал вокруг нас, виляя хвостом-колечком. Его громкий лай был слышен на весь парк. Мне пришлось унять пса, так как Мадлен и графиня его побаивались. Только Сюзанна смело трепала Герцога по холке.

       -- Ну, что скажете? - спросила она меня с легкой усмешкой.

       -- Убийце оставались два пути, - сказал я. - Через весь парк по центральной аллее, что маловероятно… и по этой дорожке к лазейке… Но, скорее всего, он просто затаился где-то поблизости и прибежал на крик вместе со всеми. Сюзанна, которая не могла больше сдерживаться, расхохоталась. В этот момент она была еще больше похожа на Дорину.

       -- Думаю, надо попытаться отыскать орудие убийства, - сказала графиня.

       -- Мадам, это будет непросто, - сказала Сюзанна.

       -- Она права, - согласился я. - Убийца мог перепрятать его… закопать под кустом…

       -- Ужас! - ахнула Мадлен. - Парк большой, под каждым кустом копать можно до старости.

       -- Извините меня, судья, - сказал садовник. - Но копать под каждым кустом, я отказываюсь. Я хочу дожить до старости спокойно!

       Я не настаивал. Госпожа отпустила Антонио.

       -- Все равно от него толку сейчас никакого, - сказала Сюзанна.

       -- Может, поговорить с ним, когда он протрезвеет? - спросила Мадлен.

       -- Бесполезно, - вздохнула Сюзанна. - Трезвым он не бывает. Лично я его таковым не встречала.

       -- Совсем как мой знакомый Жорж! - сказала Мадлен.

       Следующей нашей собеседницей была дочка садовника Фаншетта. Мы застали ее за поливкой цветов. При виде госпожи она поставила лейку и сделала реверанс.               Графиня дала нам возможность пообщаться с садовницей наедине. Госпожа поняла, что ее присутствие может смутить Фаншетту, и она забудет что-то рассказать. Сюзанна последовала за графиней.

       -- Простите, что оторвал вас от работы, - извинился я перед Фаншеттой.

       -- Ничего страшного, - ответила девочка. - Я почти закончила. Но всегда, как я полью цветы, сразу же начинается дождь!

       -- Это такой закон пакости, - пояснила Мадлен. - Еще он действует, когда я беру зонт от дождя.

       -- Прошу вас, мадмуазель, расскажите мне подробно о том, что вы делали в тот вечер, - попросил я.

       -- Да, конечно, я расскажу все, что знаю… Ах, как хорошо, что Керубино не убийца! - воскликнула Фаншетта.

       Мы с Мадлен переглянулись. Она была третьей, кто сказал эту фразу.

       -- В этот жуткий вечер я стащила с графской кухни кое-что съестное, чтобы накормить Керубино, - начала садовница. - Дело в том, что бедный паж должен был скрываться от графа. Он спрятался в одной из беседок. В тот день Керубино удалось побыть у меня дома несколько часов, но потом пришел папочка, и пажу пришлось уйти. Вечером я решила отнести Керубино ужин в беседку, где он ждал меня. Потом мы услышали крик графини и прибежали! Ужас!.. Но когда я увидела тот нож с кровью, я все рано не поверила, что Керубино убил графа. Ему явно кто-то подсунул эту дрянь!

       -- В какой беседке он прятался? - спросил я.

       -- В той, за деревьями, - указала Фаншетта.

       -- В котором часу вы встретились с Керубино? - задал я новый вопрос.

       -- Ну, примерно в одиннадцать, - ответила девочка. - Мы не успели с ним даже поговорить… Мы услышали крик графини, и поспешили на помощь.

       -- По какой дорожке вы шли к той беседке? - поинтересовался я.

       -- По этой, - она указала на дорожку, перпендикулярную той, по которой графиня шла на «свидание». - Я шла из нашего домика… Еду я украла раньше, - пояснила Фаншетта.

       -- Когда вы несли продукты вашему другу, вы никого не видели? - спросил я.

       -- Нет, - ответила садовница. - Я сама кралась как мышь, боялась быть замеченной.

       -- Большое спасибо, Фаншетта, - поблагодарил я ее.

       Она смутилась и сделала реверанс.

       -- Вы уже запугали несчастную девушку? - услышал я насмешливый голос Фигаро. - Она все дрожит!

       -- Нет, - вступилась за меня Фаншетта. - Мы очень мило побеседовали. Недавно тут был некий Стервози, вот он был очень груб и зол, а этот господин и его дама весьма вежливы. -- Мне бы хотелось кое-что у вас разузнать, - обратился я к остряку.

       -- С удовольствием помогу вам, судья, - ответил он с поклоном. - Вы ведь преследуете такую благородную цель!

       -- Чем вы занимались в тот вечер? - спросил я.

       -- Действительно, чем? - повторила мой вопрос Мадлен. - Вы нам тут такого туману напустили, а о себе ничего не рассказали!

       Насчет «тумана» я был согласен с Мадлен де Ренар.

       -- Я крался за графиней, которую принял за Сюзанну, - ответил камердинер. - -- Охотно вам верю, - ответил я.

       -- Но я могу сообщить вам кое-что интересное, - сказал Фигаро. - Когда Стервози носился по всей усадьбе, изрыгая проклятья, он тыкал всем в нос ножик, который сунули в карман бедолаге Керубино… И я узнал этот ножик, по-моему, он из какого-то набора ножей Бартоло. Он коллекционирует ножи, конечно, средства не позволяют врачу покупать шедевры, но его вещицы все же достойны внимания.

       -- Весьма любопытно, - согласился я. - А он узнал этот нож?

       -- В том то и дело, что нет! - торжествующе воскликнул Фигаро. - Он сказал, что видит его впервые.

       -- Странно, - пробормотала Мадлен.

       -- Я с вами целиком согласен, Ренар! - улыбнулся Фигаро.

       -- Я тоже соглашусь, - ответил я спокойно. - Но, возможно, это действительно не его нож, подобный предмет мог быть у кого-то другого. Вы правы, это не штучный экземпляр, но дешевкой его не назовешь, вещь хорошая. Надо бы поговорить с вашим другом доктором.

       -- Вы решили поговорить с Бартоло? - усмехнулся тот. - Похвально. Только будьте осторожны, у него на чердаке не все в порядке…

       -- Не знаю, что у него с чердаком, - глубокомысленно произнесла Мадлен. - Но зачем ему убивать графа?

Фигаро хитро улыбнулся.

       -- Когда-то этот старикашка хотел жениться на графине, - пояснил он. - А граф безжалостно расстроил его планы, отбив у него невесту.

       -- Вы хотите сказать, что доктор убил графа, чтобы жениться на графине? - спросила Мадлен.

       -- Я ничего такого не говорил, - поправил ее Фигаро. - Я просто изложил факты, а вывод из них должен сделать ваш друг.

       Доктор Бартоло согласился принять нас с неохотой. На нем был наглухо застегнутый черный костюм с белыми манжетами, на голове доктора красовался большой напудренный парик. Было трудно поверить, что этот толстенький, маленький, крепенький старичок чуть было не стал мужем красавицы-графини. -- Мадлен, любимая, - сказал я, когда наглец скрылся из виду. - Я не доверяю этому прохвосту. Он производит впечатление жуликоватого типа. Кто его знает, может, он убийцу в глаза не видел, а захотел нажиться на этом деле. Вот и решил выпросить у вас пять тысяч ливров.

       -- Пожалуй, вы правы, - вздохнула Мадлен. - Доверять ему как-то не хочется.

       -- А, может быть, - продолжал я рассуждения. - Он и есть убийца, и поэтому сочинил эту сказку, чтобы мы его ни в чем не заподозрили.

       -- А вдруг он говорит правду? - предположила Мадлен. - Я дам ему эти деньги, мне не жалко!

       -- С этого умника станется предложить такую же сделку убийце, - сказал я. - А тот может оказаться поскупее вас.

       -- По-моему, нам лучше согласиться! - сказала Ренар. - Пять тысяч с собой у меня нет…

       -- Извините, дорогая, - перебил я. - Расплачиваться с этим человеком буду я.

       -- Но для вас это очень большая сумма! - воскликнула Мадлен. - Вам будет трудно!

       -- Как-нибудь выкручусь, - ответил я.

       Мадлен принялась горячо спорить со мной, почему-то ей захотелось самой расплатиться с Базилем, но я был непреклонен.

       -- О чем вы спорите, влюбленные? - спросил нас Фигаро, который обладал даром появляться незаметно.

       Мадлен пересказала ему наш разговор с Базилем.

       -- Нашли кого слушать, - усмехнулся тот. - Этот старый сплетник, помешанный на своем искусстве, прославленный мошенник. Он за грош готов удавиться и не успокоиться пока не выкачает у вас все состояние. Мой вам совет, забудьте его болтовню …

       К нам подбежал Герцог, он схватил меня за рукав и куда-то поволок.

       -- Господи! - испугалась Мадлен. - Неужели, он нашел еще один труп!?

       -- Мне с самого начала этот пес показался странным, - пробормотал Фигаро.

       К счастью, опасения камердинера оказались напрасными. Герцог принялся рыть лапами землю, я заметил, как что-то блеснуло.

       -- Он нашел орудие убийства! - Ренар захлопала в ладоши, как маленькая девочка. - Молодец!

       Я извлек находку. Это был небольшой нож - точная копия того, что подкинули Керубино.

       -- Ничего не понимаю! - произнесли мы с Мадлен одновременно.

       -- Может быть, вы объясните? - спросил я у Фигаро.

       Тот пожал плечами.

       -- Откуда мне знать, - пробормотал он. - Вы ведь расследуете это убийство, а не я… И вообще, заболтался я тут с вами, у меня дел полно!

       На следующий день я получил записку от часовщика, который сообщил мне, что часы находятся в исправном состоянии, а причиной их спешки, скорее всего, явился перевод стрелок на полчаса. Моя догадка подтвердилась.

Это утро я посвятил размышлениям. Я попробовал представить, как каждый из подозреваемых мог совершить убийство графа. Я размышлял вслух, и Мадлен слушала меня с нескрываемым интересом.

       -- Начнем с графини, - сказал я. - Она дама утонченная, благородная, добродетельная, такая женщина смогла бы убить человека, который оскорбил ее в лучших чувствах. Хотя представить эту женственную особу, наносящей удар в спину острым предметом, почти невозможно. Но графиня могла это сделать в порыве гнева, а потом горько раскаяться в своих действиях. Если бы дама ее типа решила продумать убийство обманувшего ее супруга, она скорей всего использовала яд. Это больше подходит для нее. Графиня слишком любила мужа, мне трудно поверить, что она решилась убить его. Но даже у нее могло лопнуть терпение, ведь он больно ранил ее своими любовными интрижками.

       Ее камеристка Сюзанна остроумная, сметливая, веселая девушка. Целиком предана своей госпоже, очень любит своего жениха. Эта камеристка производит впечатление честной девушки, которая знает, что такое верность долгу. Она могла совершить убийство, для того, чтобы защитить свою честь. Но подкрасться сзади к своему господину и нанести ему удар в спину… не очень подходит для этой особы. Хотя, в безвыходной ситуации можно совершить, что угодно.

       Камердинер Фигаро. Он мог убить графа из-за Сюзанны, которую защищает как свою собственность. Этот тип слишком умен и хитер. Для него подобный способ убийства слишком прост. Он, наверняка, придумал бы что-то позапутаннее. Скорее всего, Фигаро совершил бы такое убийство, которое потом было легко выдать за естественную смерть.

       Доктор Бартоло человек осторожный, любит все продумать. Он бы долго готовил убийство, продумывал каждый шаг. Но о свидании графа все узнали только в тот вечер, вряд ли бы этот тип рискнул совершить необдуманный поступок. К тому же я не вижу веского мотива.

       Учитель Базиль мог убить только ради денег. Он мог задолжать графу крупную сумму, которую кредитор потребовал назад.

       Паж Керубино - взрослый ребенок. Очень опасный типаж, который считает, что мир создан для него. Этот не перед чем не остановиться. Не буду спешить вычеркивать его из списка.

       В гостиную вошла моя сестра Шарлота. Она окинула нас суровым взглядом и проворчала:

       -- Ох, опять убийства! И тебе обязательно надо искать этого убийцу! Зачем, понять не могу!

       -- Я должен восстановить справедливость, - ответил я.

       Шарлота хмыкнула.

       -- Я тоже поначалу так думала, - сказала она. - Но сейчас мне кажется, что это всего лишь любопытство.

       -- Конечно, любопытство! - воскликнула Мадлен. - Разве не интересно узнать, кто убил графа?

       -- Лично мне не интересно, - ответила Шарлота. - Что может быть интересного в убийстве? Я считаю, что нужно держаться от таких дел подальше. Убийце может не понравиться ваше любопытство, и он решит вас нейтрализовать. К тому же в этом деле замешаны испанцы, а они вообще церемониться не любят. Прихлопнут и не спросят! Это ваше любопытство очень опасно! Вы слышали поговорку: от любопытства кошка сдохла?

       Эти слова Шарлота произнесла загробным голосом и одарила Мадлен таким взглядом, что та вздрогнула.

       -- Ох, совсем вы заморочили мне голову, - вдруг опомнилась моя сестренка. - Мне давно пора уходить. Но о моих словах подумайте… если кто-нибудь из вас схлопочет, не говорите, что я не предупреждала.

       Шарлота надела новую шляпку и, полюбовавшись своим красивым личиком в зеркале, выпорхнула из гостиной. Я понял сразу, что ее больше волновало не расследование убийства, а мои отношения с Мадлен, присутствие которой она воспринимала как личное оскорбление. Конечно, я очень люблю свою младшую сестренку Шарлоту, но всегда обрываю ее нелестные замечания в адрес моей возлюбленной.

       Не прошло и минуты, как Шарлота вновь заглянула в гостиную.

       -- Когда я выходила из дому, какой-то лакей сунул мне это письмо, - раздраженно сказала она, протягивая мне конверт. - Что за люди! Могли бы и почтой отправить!

       Я поблагодарил ее за старания и распечатал письмо.

       -- Что там? - спросила Шарлота. - Что-то случилось?

       -- Базиль убит, - ответил я. - Его стукнули по голове лопатой.

       Мадлен ахнула.

       -- Опять кого-то прикончили! - простонала Шарлота. - Куда только полиция смотрит? А ты и это дело разбирать будешь!?

       Я кивнул. Сестренка постучала пальцем по виску, дескать «совсем ты на убийствах помешался, как бы тебя самого лопатой не убили», и своей легкой походкой направилась к выходу.

       -- Мужайтесь, милочка, - бросила она Мадлен. - Вам еще придется и не такое увидеть!

       Особняк Альмавива казался еще мрачнее, чем раньше. В парке мы увидели Фаншетту, которая старательно подстригала кусты. Она приветливо поздоровалась с нами.

       -- Мне снова пришлось делать отцовскую работу, - вздохнула она. - Он опять напился! Жаль папочку, пьянство его погубит. Ему уже начинает мерещиться всякая чушь. Например, розовые крысы! Ужас, правда?

       Она друг замолчала.

       -- А вы слышали про второе убийство? - спросила она.

       -- Да, - ответила Мадлен. - Нам прислали письмо.

       -- Тело нашла я, - сказала садовница. - Мне до сих пор страшно.

       -- Когда это было? - спросил я.

       -- В пять утра, - ответила Фаншетта. - Я встала пораньше, чтобы закончить посадку саженцев. Я начала их сажать еще вечером, но не успела… тогда я решила перенести эту работу на следующий день… Лопату, ребром которой раскроили череп этому человеку, я оставила в саду… Убийство произошло там, где я ее бросила…

       Она всхлипнула.

       -- Наверняка, к вам в парк залез какой-то клошар, - предположила Мадлен, - а господин Базиль попался ему под руку…

       -- Госпожа тоже так думает, - кивнула садовница. - Сюда приходил этот скандальный Стервози, опять все перерыл. Он обругал меня за то, что я оставила в саду лопату… откуда я могла знать! Но я слишком рассеянна! Мой отец за это частенько ругает меня, он всегда кладет инструменты на место, а потом легко их находит, даже когда пьяный.

       Бедняжка Фаншетта уже не могла больше сдерживаться и разрыдалась. Мы с Мадлен принялись утешать ее. Понемногу садовница успокоилась и продолжила работу. Какое-то время я молча смотрел на садовые ножницы, которыми ловко орудовала Фаншетта.

       -- А на следующий день после убийства графа к вам заходил мсье Фигаро? - спросил я.

       -- Заходил, - кивнула девочка.

       -- Зачем? - спросил я.

       Она вздрогнула и пробормотала:

       -- Не помню… Вам обязательно надо повидаться с госпожой, она очень хотела побеседовать с вами, - напомнила она. - Надеюсь, вы найдете этого убийцу.

Несмотря на плохое самочувствие, графиня была рада нам, или просто сделала вид.

       -- Я не знаю, что мне предпринять, - вздохнула она. - Неужели в наших краях бродит убийца? Я отказываюсь верить в то, что убийца кто-то из наших друзей!

       -- Я понимаю ваши чувства, - ответил я.

       -- Я нахожусь в постоянном страхе, - продолжала дама. - Вдруг бандиты проникнут сюда! А полиция только кричит и ногами топает, этот Стервози крайне неприятный тип!

       Поделившись своими страхами, графиня согласилась ответить на мои вопросы.        -- А почему вы решили, что именно Фигаро помогал ему? - поинтересовалась красотка. - Ведь вы могли обратить внимание на кого-то другого: на графиню, Сюзанну, доктора…

       -- Во-первых, именно Фигаро всегда выручал пажа, во-вторых, он был единственным из всех, кто бы мог продумать и претворить в жизнь такой сложный план.

       -- Но как он мог решиться помогать убийце? - недоумевала Мадлен. - Ради Фаншетты?

       -- Думаю, не только ради нее. Такие люди как Керубино умеют вызвать к себе жалость и заставить помочь себе. Они кажутся такими несправедливо обиженными и несчастными, что отказать им в помощи может только очень черствый человек. А Фигаро к таким не относиться.

       Мадлен внимательно выслушала меня.

       -- Права была Сюзанна, когда говорила, что из него выйдет величайший плутишка на свете, - вздохнула она. - К тому же получился еще и убийца! Мне жаль Фаншетту, она помогала пажу, а он чуть ее не придушил!

       -- Он всегда думал только о себе, - сказал я. - И в этот раз тоже. Страх заставил его действовать, не думая о последствиях. А после того, как два убийства сошли ему с рук, он не мучился угрызениями совести.

Я очень старалась, приблизить этот случай к пьесе «Женитьба Фигаро», но, увы, у меня это плохо получилось. Я с грустью заметила, что не смогла справиться с трудной задачей. У меня вышла новая история, в которой принимали участие лица с именами героев знаменитой комедии. Характеры моих действующих лиц лишь отдаленно напоминали характеры персонажей Бомарше. А мог ли Керубино пьесы Бомарше совершить убийство? Судя по «Преступной матери», он вполне на это способен, там четко проявилась вся сущность пажа. Тут ошибки быть не может. А вот остальные… так ли они себя повели бы?

       Однако я решилась показать мой рассказ драматургу. К моему произведению он отнесся довольно прохладно, но ругать не стал.

       -- Не дурно, гражданочка, - только и сказал он.

       Для меня это была высшая степень похвалы. Я была очень благодарна за снисхождение. Мы опять завели разговор о «Преступной матери». Я заметила, что эта пьеса помогла мне при работе над рассказом. Бомарше поблагодарил меня за добрые слова, но с грустью заметил:

       -- Я все еще стараюсь быть живописцем человеческого сердца, но годы и превратности судьбы иссушили мою палитру.